7 . Ирония
- Вселенское псевдосознание считает себя единственным свидетелем бытия.
- Оно является онтологическим зрителем всего совершающегося.
- Из претензии на уникальное свидетельствование рождается дух ответственности.
- Дух ответственности воплощен в идиотическом сознании.
- Идиотическое сознание не подозревает о сценической природе действительности.
- Присущая ему ответственность реализуется как незыблемая вера в происходящее.
- Эта вера приписывает всему происходящему качество фундаментального свершения.
- С точки зрения жизненного идиотизма, фундаментальное свершение характеризуется тремя обязательными атрибутами.
- Во-первых, идиотическое сознание верит, что декларированная цель происходящего добросовестно выражает намерения судьбы.
- Во-вторых, оно верит, что во всем происходящем есть аспект необратимости.
- В-третьих, оно верит, что все происходящее имеет неизбежные последствия, затрагивающие субъекта.
- Таким образом, оно совершенно исключает из действительности стихию игры.
- Специфика идиотического сознания состоит в том, что оно не чувствует глобального произвола, скрытого за действительностью.
- Немотивированность, лежащая в основе всякого проявления, придает любому свершению игровой характер.
- Однако реальность игры предполагает нереальность сыгранного.
- Смысл происходящего отнюдь не заключается в том, что нечто произошло.
- В бытии, определяемом глобальным произволом, вообще ничего не происходит.
- Подлинный смысл происходящего состоит в своего рода сценическом послании.
- Это сценическое послание всегда является неким псевдоритуалом.
- Псевдоритуальность происходящего пародирует сам принцип свершения.
- Другими словами, все происходящее лишь указывает на то, что могло бы произойти в сфере ИНОГО.
- Сценизм действительности делает абсолютно несостоятельным любое оказываемое ей доверие.
- Функциональная задействованность существа раскрывается в этом сценизме как онтологически пустая роль.
- Существо может играть онтологически пустую роль лишь под воздействием гипнотического внушения, совершенного в обход всех его инстинктов.
- Сценическая ситуация существа указывает на абсолютную беспощадность игры.
- Для того, чтобы существо приняло роль, противоречащую его духовным интересам, оно должно быть сначала убеждено в адекватности своей маски.
- Маска есть образ воплощения существа во вселенной.
- Всякое воплощение субъекта во вселенной имеет две стороны.
- Во-первых, это наиболее непосредственно его касающаяся укорененность в роде.
- В этом аспекте маска совпадает с формально проявленным архетипом.
- Во-вторых, эта обусловленность определенным космосом.
- Этот аспект соответствует непроявленной принципиальной маске.
- Убежденный в адекватности маски субъект совершенно серьезно воспринимает перипетии своей судьбы.
- Веря в качество фундаментального свершения, присущее действительности, существо склонно трагически интерпретировать собственную уязвимость.
- На самом деле личностное существование являет собой комический аспект действительности.
- Этот комизм заключается в диспропорции между добросовестным доверием субъекта и фиктивностью игровых свершений.
- Комическим является неадекватность добросовестного доверия существа к форме своего воплощения.
- Глобальный произвол не несет никакой ответственности за творимые им маски.
- Обретение маски не имеет никаких фундаментальных последствий для субъективного начала.
- Субъективное начало вовлекается в воплощение через маски благодаря метафизическому обману.
- В этом смысле можно сказать, что любая форма, в которую облекается субъект, есть некая шутка неумолимого произвола реальности.
- Сама сущность произвола лежит в основе принципа иронии.
- Его немотивированные порождения не могут рассчитывать на пощаду и покровительство своего творца.
- Ирония есть как раз способность и намерение уничтожить любую немотивированную данность.
- Иными словами, ирония — это предоставление обреченного своей судьбе.
- Ирония, коренящаяся в бездне произвола, возвращает всем его проявлениям истинные пропорции.
- Она отнимает у реальности качества значимости и величия.
- Жизнь, протекающая по законам неумолимой игры, представляет собой мираж по двум причинам.
- Во-первых, потому что все совершается как воспоминание о прежде совершенном.
- Во-вторых, потому что все совершающееся становится воспоминанием в момент своего совершения.
- Только шаблоны памяти придают относительную устойчивость манифестациям произвола.
- Вселенская жизнь, построенная по шаблонам памяти, это не более чем призрак жизни, остающийся в трупе.
- Поэтому только субъективное начало является подлинным источником иронии.
- Реальный субъект действительно предоставляет миражу жизни так и оставаться миражом.
- Ирония, как интуиция немотивированнности, является антитезой серьезности.
- Реальный субъект прекращает внутри себя состояние ожидания.
- Он знает иллюзорность причинно-следственных связей.
- Прекращение в себе состояния ожидания означает отказ от онтологически пустой роли.
- Такой отказ ведет к разрыву договора между собой и миром.
- Этот договор существовал всегда лишь как фикция, порожденная жизненным идиотизмом.
- Ирония субъекта стремится начать новую игру по своим законам.
- Ее законы вырастают из отсутствия пиетета по отношению к вселенским фетишам.
- Ирония опрокидывает фетиш жизни, как кристаллизацию способности воспринимать.
- Она знает, что в сфере воспринимаемого нет ничего подлинно ценного.
- Ирония избавляется от жупела гибели.
- Она знает, что гибнуть могут только иллюзии.
- Реальный субъект абсолютно ироничен относительно первопричины.
- Он знает, что с точки зрения глобального произвола ее могло бы не быть.
- Реальный субъект ироничен относительно фикции Я.
- Он знает, что эта фикция является тюрьмой, в которой субъективное начало обречено на вечное бессилие.
- Именно невозможность субъективного начала быть иначе, как воплощенным, выражает трагическую основу иронии.